Или точнее - о том, к чему может привести ливаруция, ежели у ливаруцанеров нет нормальной политической программы, а народ для них - всего лишь банка анчоусов.

Как думаете, что за действо с выдачей вознаграждения за отрезанные человеческие головы представлено на картине польского художника Яна Левицкого?


Зверства каких-нибудь белых колонизаторов где-нито на острове Тумба-Юмба? Отнюдь. Действие картины происходит в Малопольше, именовавшейся тогда Западной Галицией и входившей в состав империи Габсбургов. На дворе - февраль-март (да, со временем года художник налажал, факт) 1846 года. А картина называется - "Галицийская резня". Что же там такого случилось? А вот что:

В феврале 1846 г. в Кракове, на тот момент по решению Венского Конгресса формально числившемся вольным республиканским городом, а фактически с 1836 г. находившемся под австрийской оккупацией, вспыхнуло польское национально-освободительное восстание, быстро перекинувшееся и на округу. Беда восставших, однако, оказалась в том, что основным их лозунгом было - возвращение золотых денечков величия Речи Посполитой. Вот только позабыли они, что с момента исчезновения с политической карты Европы государства с таким названием утекло уже немало воды. И мир, лишившийся Польши, о ужас, не стал за это время хуже. А напротив, в чем-то да изменился к лучшему. Например, менее обременительным под игом оккупантов, австрийских и не только, стало положение польского крестьянства. И призыв к возрождению порядков времен давно "сгиневшей" Жечи у многих из них мог вызвать только одну реакцию: "Вы, курва вашу мать, с какого дуба рухнули?"

И австрияки, надо отдать им должное, очень умело, хотя так же цинично и жестоко, сыграли на этом просчете борцов за возрождения Польши. Они просто немного подредактировали реально декларируемые цели восставших и представили местному крестьянству все так, будто шляхта, составлявшая, разумеется, значительную долю мятежников, в случае своей победы планирует максимально ужесточить эксплуатацию хамов и вообще чуть ли не террор им устроить. Как в подобных случаях во все времена и во всех странах поступает крестьянин? Правильно. Он берется за оглоблю и начинает, пардон за мове тон, хуярить барина этой оглоблей, что есть мочи. Польский крестьянин Западной Галиции поступил точно так же. Начались погромы. Причем, заметьте, католическую польскую шляхту громили не православные или униаты русины, а свои же, поляки, католики. Фактически против польского национально-освободительного восстания поднялось польское же крестьянское контрвосстание.

Но и это еще не все. Хитрые (а так же циничные и жестокие) австрийские власти еще и объявили награду за головы мятежников. При этом награда за мертвого была назначена вдвое выше, чем за живого. И от соискателя вознаграждения вовсе не требовалось предъявления каких-то особых доказательств того, что убитый им действительно был участником мятежа, а не вполне законопослушным подданным императора, которому просто не посчастливилось родиться поляком и шляхтичем. И тут уже пошли не погромы, а резня. Всего за месяц с небольшим в Западной Галиции было сожжено около 500 поместий (в эпицентре крестьянского бунта - Тарнувском округе - свыше 90% всех шляхетских усадеб), погибло по разным подсчетам от 1200 до 3000 человек - в основном шляхта, чиновники, священники, члены их семей. Крестьяне с особой жестокостью убивали своих хозяев, в том числе отрезали или отпиливали им головы. Из-за того, что мертвый повстанец ценился австрийцами гораздо дороже живого, многие из мятежников, да и не мятежников вовсе, попавшие в руки своих вчерашних батраков еще живыми, своим ходом доставлялись ими в Тарнув и убивались уже едва ли не на пороге особняка австрийской администрации в центре города. По воспоминаниям очевидцев, это носило такой массовый характер, что кровь рекой текла по улицам города.

Вакханалия жестокости оказалась настолько впечатляющей, а невозможность опереться на поддержку основной части местного населения настолько очевидной, что Краковское восстание заглохло, толком и не начавшись. Приближавшиеся к Кракову русские войска, вообще-то, изначально шедшие на усмирение шляхетского мятежа, в итоге оказались щитом, прикрывшим набитый дрожавшими от ужаса беженцами город от гнева польского же народа, не понявшего свое счастье в возрождении Речи Посполитой.

К слову, это был далеко не единственный в истории польских восстаний случай, когда местное население не то что не горело желанием сражаться за восстановление польской государственности, а вовсе даже поднимало благородных борцов за оное восстановление на вилы. Но обычно это все же было православное, в крайнем случае униатское население Восточных Кресов. А в 1846 г. в Западной Галиции польских патриотов убивали сами же поляки. И не потому, что те действительно хотели сотворить со своим народом что-то непотребное. А просто потому, что они не смогли, а скорее и не сочли нужным, объяснить толком простому народу - за что же такое хорошее они вообще сражаются. У них были громкие слова - о возрождении величия, о кровавой тирании иноземцев и т.д. Но не было внятной программы - что делать в случае, если, не дай бог, улыбнется удача. И, самое главное, не было понимания того, что эту программу необходимо донести до масс. Предполагалось, что массы по-умолчанию должны идти за своей национальной элитой... И это было большой ошибкой.