Название: Семейные тайны
Автор: Даумантас
Бета: WTF Black Company 2015
Размер: мини, 3754 слова
Персонажи: Костоправ, Госпожа, Властелин, Душелов/Мантикора
Категория: гет
Жанр: ангст
Рейтинг: NC-17
Предупреждения: изнасилование, ксенофилия, причинение увечий
Краткое содержание: Беседа мужа и жены за ужином в местном ресторанчике, и флэшбек Госпожи о том, как была Взята ее сестра Душелов.
+++
— Невероятно! — Госпожа даже прицокнула языком от удивления, с любопытством оглядываясь по сторонам. — Кто бы мог подумать, Костоправ, что ты даже здесь, в Хсиене, умудришься отыскать местный аналог Садов Опала?— Меня воспитали в убеждении, что мужчина обязан время от времени выводить свою женщину в подобные места, — проворчал я, безуспешно пытаясь устроиться поудобнее за тем лишь едва-едва приподнимающимся над землей недоразумением, что у аборигенов именовалось столом. — А сколько лет прошло с последнего раза, когда мы с тобою сидели вот так же вот, в том местечке в Таглиосе?
Госпожа пожала плечами и непринужденно опустилась напротив меня.
— Мой первый выход в свет состоялся еще до того, как Свободные Отряды Хатовара впервые пересекли Сверкающую Равнину и вступили в наш мир. Ты всерьез полагаешь, что для меня тот таглиоский вечер такое уж давнее воспоминание? Да и в любом случае, — она благосклонно кивнула бесшумно возникшей рядом со столиком девушке из числа местной обслуги, за которой тут же вереницей потянулось с полдюжины детишек, нагруженных подносами, — по этому показателю, считая Опал и Таглиос, ты уже на голову превзошел моего предыдущего мужа... Да, вот сюда поставьте, пожалуйста. Нет, спасибо, я сама...
— И того, что был до него, тоже? — с деланным безразличием уточнил я, закидывая на пробу первую удочку.
Моя дражайшая супруга на мгновение замерла с вытянутой над столиком рукою и вопросительно вскинула бровь.
— Я о первом муже Ардат, — улыбнулся я, — князе Дольменском. Как бишь там его звали? Это ведь уже была ты под личиной Ардат? Или...
В ответной улыбке женщины напротив на мгновение скользнула тень той, былой Госпожи из Чар, что я когда-то знал.
— Ты никогда не успокоишься, верно? — фыркнула она.
— Никогда, — подтвердил я, отыскивая глазами на зарастающем тарелками и пиалами, словно сорняками, столе хоть что-то из уже более-менее знакомых мне местных блюд. — Я же летописец.
— Да, это была я. И да, — Госпожа пододвинула к себе тарелку, на которой вяло шевелилось что-то вроде коротколапого осьминога, только с девятью щупальцами вместо восьми, — Кейден Дольменский особой куртуазностью тоже никогда не отличался. В нашу первую брачную ночь он был безобразно пьян и даже не смог доползти до супружеского ложа. Так и уснул на коврике у камина в обнимку со своими борзыми. — В ее руке сверкнул столовый нож. — Пришлось выкручиваться самой, дабы избежать скандала. — Она коротким движением отрезала кусочек щупальца, нанизала его на вилку и отправила в рот, одновременно встретившись взглядом со мной. — Мой первый муж вообще уделял больше внимания своим собакам, нежели любимой жене.
— Какое невероятное упущение, — хмыкнул я. — Наверное, ты не сильно расстроилась, когда он погиб?
— Ты имеешь в виду, когда я его убила? — уточнила Госпожа, пригвоздив девятинога вилкой к тарелке и деловито кромсая его щупальца на маленькие судорожно извивающиеся кусочки. — Нет, не очень.
Я поперхнулся местной наливкой неясного происхождения и покачал головою:
— Похоже, быть твои мужем — занятие не из безопасных.
— О-о-о, можешь не беспокоиться, дорогой, — моя женушка улыбнулась самой роскошной из доступных ей сейчас улыбок, то есть лишь слегка не дотягивающей до того, чтоб от нее плавились камни. — С тобой я уже намного дольше, чем была когда-то с Кейденом. И почти столько же, сколько мы были вместе с Властелином к тому моменту, когда вдруг появилась первая Белая Роза, и мне пришлось отложить в долгий ящик уже приготовленный было вновь вдовий наряд. И, как это ни странно, пока-что, — обнажила она зубки, — я не планирую от тебя избавляться. Можешь мне не верить, Костоправ, — выражение ее лица неуловимо переменилось, а голос зазвучал неожиданно серьезно, — но ты и в самом деле лучший муж из всех, кто у меня был. А я сейчас, наверное, самая старая и опытная среди всех замужних женщин в половине из миров, соединяемых Сверкающей Долиной.
— Куда уж простому наемнику до титанов вроде Властелина? — немного неуверенно протянул я, размышляя над тем, гордиться ли иль нет таким комплиментом.
Госпожа безразлично повела плечиком и вернулась к уцелевшим щупальцам все еще трепыхающегося на тарелке головоногого.
— Единственное, чем мог похвастаться Эрин Безотчий, и чего не было ни у одного другого мужчины на свете, так это его невероятная магическая сила. Во всем остальном это был... — она постучала костяшками пальцев по деревянной поверхности столика. — Человек, напрочь лишенный фантазии. Представь себе, нашу помолвку он отметил сожжением небольшого города. Ну как небольшого? Тысяч на двадцать жителей. — Поправила кончиком ножа кусочек щупальца, попытавшийся ускользнуть с ее тарелки. — Создание первого Взятого — сожжением города покрупнее, тысяч на тридцать жителей. А провозглашение режима Владычества... — она неопределенно повела вилкой в воздухе, — ну, ты понял. Кстати, то был Вояж, и там мы встретились с моей сестрой. Ты ведь этого от меня хотел? — насмешливо прищурилась Госпожа. — Чтобы я приоткрыла для твоего жаждущего новых знаний внутреннего историка завесу над очередными тайнами прошлого?
Я поставил локти на стол и положил голову на ладони, вперив пристальный взгляд в свою супругу:
— Не только. Хотя и этого, признаюсь, тоже. Проклятье, твоя память хранит ответы на такое количество загадок, что будоражит воображение летописцев нашего родного мира! Неужели тебе никогда...
— ...не хотелось поделиться с миром своим знанием? — Госпожа перебила меня на полуслове. — Нет, — фыркнула она. — Да и с чего бы вдруг? Подумай сам, — острие ножа у нее в руке смотрело мне в лицо, будто указка в руках учительницы, — я почти всю жизнь провела, тщательно скрывая от этого мира свою истинную личность. А большую часть жизни и вовсе пролежала в могиле, без движения, без общения, погруженная лишь в свой собственный мир иллюзий, планов и мечтаний. Если бы я при этом была, так же как и ты, одержима страстью посплетничать с кем-нибудь, будь то хоть страницы твоей летописи, то от вынужденного молчания, наверное, свихнулась бы даже сильнее, чем моя сестрица из соседнего кургана.
— Но ты ведь была какое-то время летописцем Отряда, — в тщетной надежде пробурчал я.
— Вынужденно, — отмахнулась Госпожа, пододвигая к себе следующее блюдо. — Из чувства долга перед тобою. К тому же, после случившегося в Курганье, только Летопись Отряда служила подтверждением того, что Доротея Сенджак все еще существует на этом свете. Для меня это было важно.
Я задумчиво покосился в сторону, на открывавшийся из нашего эркера роскошный вид на уступами спускающиеся вниз, к голубой ленте реки, сады.
— Это даже немного нечестно, — наконец проворчал я. — Я почти ничего о тебе не знаю. Кроме тех жалких обрывков, что удалось выудить из бумаг Шепот. Да и то большей частью догадки, которые ты время от времени подтверждаешь или уточняешь.
— Это не совсем так. — Госпожа проследила за моим взглядом и, мгновение помолчав, продолжила: — Может быть о Госпоже из Чар ты знаешь и не так много, как тебе хотелось бы, но ни один мужчина до тебя никогда не знал так хорошо Доротею Сенджак, ту женщину, что скрывалась все эти века за маской Госпожи. Даже ее отец, — горькая улыбка коснулась губ моей жены. — Но в остальном ты, пожалуй, прав, — встряхнула она головой, словно прогоняя нахлынувшие вдруг воспоминания. — И тебя и о тебе я знаю несравненно больше.
— Да, ты ведь читала мои Летописи...
— Я смотрела на тебя своим Оком, — усмехнулась Госпожа, и я невольно вздрогнул. — Это было намного более познавательно, поверь мне. Я знаю, кто ты, откуда, как тебя на самом деле зовут, когда и как ты попал в Черный Отряд. Я знаю о тебе даже такие вещи, которые ты сам давно уже позабыл.
Я удивленно посмотрел на нее:
— Как такое возможно?
— Очень просто, — пожала та плечами и, прищурившись, неожиданно перешла на заговорщический полушепот: — Например, я знаю, что те деньги, которые ты украл у своей матери, когда тебе было двенадцать, ты вовсе не проиграл в карты в притонах Чахоточника, а потратил на Чайную Розу из Квартала-над-Рекой. Старую проститутку по соседству, к тому времени уже помогшую избавиться от невинности всем старшим мальчишкам из твоего района.
Я тяжело сглотнул.
— Не такая уж она была и старая, — собственный голос показался мне на удивление хриплым. — Ей было, наверное, под тридцать или около того.
— Хорошо, вышедшую в тираж, — с готовностью согласилась Госпожа, улыбаясь улыбкой Снежной Королевы. — Но у тебя в тот раз ничего не получилось. И со второго раза тоже. И с третьего. В итоге ты расплакался, и остаток ночи Чайная Роза провела, убаюкивая тебя на своей широкой груди. А на следующее утро ты испытал такое чувство отвращения ко всему случившемуся и к самому себе, что заставил себя позабыть об этом, придумал, и со временем сам в нее поверил, совсем другую, не столь гадкую историю.
Я потрясенно покачал головою, не зная, что и сказать.
— Это... это...
— Это и означает, знать кого-то настолько хорошо, насколько я знаю тебя, Костоправ, — буркнула Госпожа и потянулась к уже наполовину опустошенной мною бутылке с наливкой. — Ты уверен, что хочешь знать обо мне что-то подобное?
— Не знаю, — наконец выдавил я из себя. — Мне хватило бы, пожалуй, просто пары томов по истории Севера накануне и во время становления Владычества, — внутренне я и сам скривился от этой своей неудачной попытки обернуть все в шутку.
— Прости, но моя личная Летопись ведется здесь, — Госпожа постучала себя кончиком пальца по виску. — И ее нельзя просто дать кому-то почитать, как твои книги. Все записанное в ней можно только вспомнить, пережить заново. — Она посмотрела на меня через матово-бирюзовый бокал у себя в руке. — Если твое любопытство в самом деле так уж сильно... Что ж, я могу позволить тебе подсмотреть в нее. Одним глазком. Вот только, — отразившийся в изломах стекла солнечный блик больно резанул мне по глазам, — не пеняй потом на меня, если увиденное понравится тебе столь же мало, как и то воспоминание из детства, что я только что в тебе разбередила.
Я поежился, но поднял свой бокал навстречу ее.
— Твое Око смотрело в меня. Разве тот Костоправ, что стал лекарем и летописцем в Черном Отряде, все еще похож на маленького мальчика, хныкающего на груди у старой шлюхи?
Мимолетная улыбка в уголках ее губ, и наши с Госпожой бокалы соприкоснулись, издав мелодичный звон.
— Я предупредила. А теперь, может быть мы все же вернемся к ужину? Солнце скоро сядет.
— Хорошо, — кивнул я, но тут же застыл с недонесенной до рта вилкой: — Кстати, я тут подумал — ты сказала, что Властелин не отличался богатой фантазией. Но как же тогда быть с его хитроумными планами по побегу из Великого Кургана?
— Проклятье, Костоправ! — взмолилась моя жена. — Ты неисправим! И ты называешь эти планы хитроумными? Зародыш Черного Замка пролежал в Арче без дела более трех столетий, прежде чем его кто-то случайно инициировал. Типичный провал «гениальных» планов моего мужа, когда он забывал привлечь меня к их разработке. И то, что за большей частью Круга Восемнадцати стоит он, намереваясь таким образом и от меня избавиться и попутно зачистить Север от всех, кто может помешать его возвращению из могилы, я поняла еще на первом году восстания. И заставила его планы работать на себя.
— А Великая Скорбная Река? — не сдавался я.
— Не обошлось без диверсии извне, — поморщилась Госпожа. — Для Властелина слишком тонко. Подозреваю дражайшую свою сестрицу, решившую из тени подпортить мне таким образом триумф Арчи. Но мой привыкший полагаться на силу, а не на мозги муженек и здесь все изгадил — едва получив возможность хоть как-то влиять на внешний мир, он немедленно ускорил развитие событий, тем самым раньше времени выдав себя и вынудив нас с твоей крестьяночкой объединиться против него. А ведь дождись он, пока одна из нас уничтожит другую, и его шансы резко возросли бы.
— Воскресшая из мертвых Душелов на Севере, прямо у тебя под носом, и ты ее не почуяла? — с сомнением протянул я. — Может быть, все же Хромой? Он потом даже пытался убить тебя в Курганье.
— Не думаю, — Госпожа отрицательно покачала головой. — Хромой всегда был таким же простаком, как и Властелин. Они, конечно, старые любовники, но...
— Что-о-о?!
Моя женушка замерла, уставившись в свою тарелку.
— Так, все. Когда я ем, я глух и нем, — пробурчала она себе под нос и принялась усиленно работать ножом и вилкой.
— Нет, постой! Что ты там только что...
***
Пепел. Здесь повсюду был пепел. Тонкая, едва различимая серая завеса, недвижимо зависшая в воздухе, словно замерло само время. Алое зарево, сполохами плещущееся на бесконечно далеком горизонте, черный беззвездный купол над головою и обсидиановый, зеркальный пол под ногами, местами исчерченный глубокими бороздами, будто от когтей неведомых зверей.
Я попытался было открыть рот, чтобы поинтересоваться у мироздания, где я, что это за место... и не смог. Ибо не было у меня здесь ни рта, ни голоса. Не было и меня самого. Но в то же время я был здесь. И я был этим местом. Сразу всем и везде.
Громогласный торжествующий хохот сотряс, казалось, сами основы этого безжизненного мирка. Пепельная завеса всколыхнулась у меня перед глазами, черный купол и черный же пол на миг поменялись местами, и я очутился на краю широкого, залитого идущим неизвестно откуда золотым свечением круга. В центре его застыли две ослепительно сияющие фигуры. Мужчина и женщина. Могучий, облаченный в доспехи из живого, постоянно меняющего форму металла, гигант, сложивший широкие ладони на перекрестье поистине чудовищного двуручного меча, глубоко вонзенного в обсидиан у его ног. И вызывающе, одновременно и предлагающая себя всем и каждому и грозящая страшной карой за желание обладать ею, пугающе-красивая женщина в трепещущих на неведомом ветру шелках, что казались, однако, броней не менее надежной, чем доспехи ее мужа. Да, мужа. Потому что я уже знал, не догадался, а просто знал, как просто был этим странным миром, что передо мною Властелин и его Госпожа.
Гулкий звук колокола прокатился где-то вверху, возвещая владык этого места о чем-то, ведомом им одним. Властелин запрокинул голову и вновь расхохотался. Госпожа ответила ему лишь сдержанной улыбкой на безупречных губах да легким прикосновением пальцев к испуганно вздрогнувшей живой пластине наплечника, словно прося его вести себя немного сдержаннее. Откуда-то сбоку и сзади послышалось неспешное клацанье металла об обсидиан, и в круг вступило невероятное создание — с доброго быка в холке, телом льва и огромной, уродливой человеческой головой, с торчащими из пасти, словно у саблезуба, клыками. Мантикора. В зубах чудовища бессильно болталась кажущаяся внезапно такой крошечной человеческая фигурка. Женщина, едва прикрытая обрывками черного кожаного костюма.
Монстр раздраженно рыкнул и, мотнув башкою, швырнул свою добычу к ногам Властелина и Госпожи. Гигант разразился новым приступом веселья. Распластавшаяся на полу пленница вздрогнула от этого причиняющего едва ли не физическую боль звука, пошевелила одной рукой, оставляя на черном стекле кроваво-красные разводы, и попыталась приподняться на локтях. Госпожа шагнула ей навстречу, опустившись на одно колено, подцепила ее лицо за подбородок и приподняла его вверх, встречаясь глазами с пленницей.
— Ты-ы-ы? — ненавидяще выдохнула та, едва сфокусировав взгляд на удивительно похожем на ее собственное лице победительницы. — Так это ты, дрянь?!
— Я тоже рада тебя видеть, сестра, — обворожительно улыбнулась в ответ Госпожа, но бритвенно-острый ноготок на большом пальце ее руки, которой она держала лицо девушки, прочертил мигом набухшую алым полосу по щеке пленницы; улыбка стерлась с ее губ, она перевела взгляд на мантикору и сухо распорядилась: — Помоги ей встать.
Чудовище с глухим ворчанием поднялось на задние лапы, с мерзким хрустом выгибая в коленях суставы львиных лап в обратную сторону, и уже как жуткое подобие человека шагнуло к испуганно заелозившей на полу женщине, протянуло к ней передние свои лапы-руки. Один из пятидюймовых когтей неожиданно резко удлинился и словно шпага пронзил ее правое плечо. Она завизжала. Не обращая внимания на крики, мантикора приподнял свою жертву с пола, будто жука поддел иголкою, и задыхающаяся от боли пленница застыла перед лицом Властелина и Госпожи во весь свой невеликий рост, с противоестественно вздернутым вверх пробитым плечом, танцуя буквально на самых цыпочках.
Властелин продолжал молчать, лишь шире раздувая ноздри в некоем предвкушении. А Госпожа вдруг оказалась почти вплотную к бессильно хватающей воздух ртом женщине, провела кончиками пальцев по ее лицу и зашептала:
— Возрадуйся, сестра! Ты не умрешь сегодня. О, нет! Ты будешь жить. Больше того — тебе уготована поистине удивительная участь! — Их губы замерли друг напротив друга, в каком-то волоске от сестринского поцелуя. — Ты будешь Взята моим супругом, — не спеша, наслаждаясь каждым глотком прерывистого дыхания сестры, касающегося ее губ, зрелищем ее медленно расширяющихся в ужасе зрачков и бисеринками пота, выступающими на висках, выговорила Госпожа. — Чтобы отныне и вовеки верно служить ему! Служить нам, — чуть понизив голос, закончила она.
И лишь неотрывно следившая в этот миг за ее лицом сестра могла видеть, что губы Госпожи при этом сложились в совсем другое, нежели прозвучавшее вслух, последнее слово — «мне». Лишь она. Но не Властелин, тем временем медленно разведший в стороны руки, набравший полную грудь воздуха и издавший пронзительный трубный глас. И зарево на горизонте ответило ему жутким воем. Улыбка Госпожи стала шире, в ней проглянуло что-то хищное. Ладонь женщины скользнула сверху-вниз и снова вверх по телу сестры, оставляя глубокие, как от когтей, царапины и окончательно избавляя ее от остатков одежды. Смех хрустальными колокольчиками рассыпался вокруг, последний раз, будто прощаясь, Госпожа коснулась лица сестры и, не переставая улыбаться, отступила назад, встав плечом к плечу с мужем.
— Нннет, — прохрипела пленница, взглядом пытаясь не отпустить ее от себя. — Пожалуйста, не надо... не на...
Но та лишь покачала в ответ головою. А по периметру золотистого круга уже возникали одна за другой новые и новые встающие на задние лапы фигуры, подобные первой мантикоре. За их спинами в неверном сером мареве высились еще неведомые, увенчанные массивными витыми рогами гиганты. А дальше во тьме непрестанно шебуршилось и повизгивало множество каких-то совсем мелких тварей.
Полный ужаса взгляд несчастной скользнул по застывшим в ожидании на краю монстрам. Обескровленные губы попытались сложиться в новые мольбы о пощаде, но было уже поздно. Беззвучная команда пришла сразу отовсюду, довольный рев сорвавшейся с цепи своры взвился к черной бездне неба, и дрожащий, полный муки голос женщины бессильно утонул в нем.
Удерживавший ее почти что на весу коготь в пронзенном насквозь плече внезапно исчез, втянувшись назад в лапу, и девушка бессильно упала на пол, больно ударившись лицом о холодное вулканическое стекло. Попыталась подняться и затравленно обернуться назад, но только лишь затем, чтобы увидеть, как принесшее ее сюда чудовище срывает с себя кожаную набедренную повязку, и ее глазам предстает и без того огромный, но все более и более увеличивающийся в размерах член монстра. Тварь оскалилась в жуткой похотливой ухмылке, роняя слюну с клыков, склонилась над пленницей и жадно потянула к ней свои лапы. Женщина истерично взвизгнула и, в кровь разбивая колени и локти, попыталась уползти по предательски-скользкому полу прочь, в сторону замершей всего в паре шагов от нее Госпожи. Но не тут-то было. Широченная лапища накрыла ее тонкую шею, вонзив когти в обсидиан пола по обе стороны от нее и поймав голову несчастной словно бы в капкан. Тяжелое, покрытое короткой жесткой шерстью тело навалилось сверху. Нечто огромное, уже сравнимое по размерам с кулаком самого крупного взрослого мужчины, коснулось ее естества внизу живота и начало тупо пробиваться вперед, нимало не обращая внимания ни на какие преграды. При этом все еще продолжая раздаваться вширь.
Крик девушки перешел в вой. Чудовище довольно зарокотало и, сомкнув свободную лапу на здоровом левом плече жертвы, надежнее зафиксировало ее на полу, после чего разом, с хрустом и треском вспарываемой плоти вошло в женщину на всю свою невозможную длину. Несчастная захлебнулась умершим прямо в гортани криком, ее взгляд остекленел, а скрюченные пальцы с обломанными ногтями застыли в каком-то дюйме от усыпанных алмазной пылью сапожек Госпожи, так и не сумев дотянуться до них. Лишь одинокая слезинка медленно скатилась по щеке вдоль оставленного ногтем сестры шрама.
— Нет, дорогая, — с торжествующей улыбкой на устах покачала головою Госпожа, сверху-вниз глядя на распластавшуюся на полу перед ней женщину. — Смерти не будет, не надейся. Будет только боль. Бесконечная и всепоглощающая.
Пленница моргнула, словно не веря в то, что это на самом деле может с нею происходить, что это не конец, что ее сознание способно выдержать подобное и не погаснуть навсегда. Почувствовала, как мантикора начинает извлекать из нее свое гигантское орудие, и закричала от новой, превзошедшей уже, казалось бы, и без того невообразимые ее муки, боли. А затем тело монстра вновь опустилось на нее, и перед лишившейся голоса жертвой распахнулись новые, немыслимые ранее бездны страдания.
Маленькая изломанная женская фигурка билась в непрекращающейся агонии под ритмично взрыкивающим чудовищем. А две залитые золотым светом фигуры, мужчина и женщина, застыли в шаге от нее, прикрыв глаза и напряженно вслушиваясь во что-то внутри себя. Уголки их губ и кончики пальцев мелко-мелко подрагивали. Невероятно, но я не сомневался в том, что сейчас они оба сполна переживают все те эмоции, что испытывает человекоподобный монстр, насилующий женщину прямо перед ними. Меня замутило. Но отвернуться, не имея ни головы ни шеи, было невозможно. Все вокруг было моими глазами, и я одновременно смотрел во все стороны. И на монстра, вбивающего в черный стеклянный пол истерзанное тело женщины. И на ждущих своей очереди его собратьев, переминающихся с ноги на ногу по периметру круга.
Вот один из них нетерпеливо шагнул вперед, срывая с себя набедренную повязку, встал между Властелином с Госпожой и их жертвой, и опустился на колени. Насильник, словно прочтя его мысли, высвободил когти из черного пола и рывком, не снимая ее со своего члена, вскинул женщину вверх, навстречу новому, способному поспорить с иной оглоблей, орудию. Темно-красная, сочащаяся смазкой головка коснулась ее губ. Та, и откуда только силы взялись, неверяще покачала головой — направленное ей прямо в лицо чудовище просто физически было не в состоянии войти в ее рот. Ну никак. Невозможно же. Однако, ладонь монстра уже легла ей на затылок, уверенно направляя ее прямо на свой член. Девушка что-то бессвязно булькнула, протяжно замычала, захрипела, ее глаза распахнулись до немыслимых размеров, мечущиеся же из стороны в сторону зрачки напротив сжались до размеров спичечных головок. А затем раздался хруст, и два удовлетворенных нечеловеческих рыка слились в один.
Мир вокруг меня дрогнул, исказился, звуки сделались чуть приглушеннее, а затем и вовсе потеряли четкость и начали распадаться на отдельные затихающие аккорды. Залитый светом круг под черным небом стал постепенно отдаляться, тонуть в сгущающемся сером мареве, покуда не растворился в нем полностью. Но перед моими глазами еще долго стояла зрелище покрытого брызгами крови женского тела, зажатого между двумя демонами, словно играющимися им в перетягивание. Безвольно обвисшие, будто лишенные костей, руки и ноги жертвы, болтающиеся в такт движениям насильников. И глаза, огромные, полные плещущейся в них боли глаза — единственное свидетельство того, что в этом теле все еще теплится жизнь. Глаза, смотрящие, казалось, прямо мне в душу.
***
Госпожа сидела надо мной и, не мигая, смотрела мне прямо в глаза. Я заморгал, помотал головою, огляделся по сторонам. Какое же невообразимое счастье вновь обладать телом! Я был дома. В том, что мы вот уже несколько лет называли своим домом здесь, в Стране Неизвестных Теней. В своей постели, рядом с женою, теплая ладонь которой лежала сейчас у меня на груди.
— С возвращением, — поприветствовала она меня. — Надеюсь, ты не был разочарован.
— Это... было... — я попытался собрать вместе разлетающиеся осколками по задворкам памяти воспоминания и ощущения, облизал пересохшие губы. — Это ведь была...
— Я не знаю, что именно ты видел, — покачала головою Госпожа, отстраняясь. — Это должно было быть случайным выбором. И не хочу знать. Ты ведь не знаешь, какие еще твои постыдные секреты известны мне? У тебя тоже есть право на такие же тайны обо мне.
Я сел в кровати и долго молча глядел на такую знакомую и незнакомую женщину напротив. Находя и не находя в ней общее с тем невыразимо прекрасным и чудовищно жестоким созданием, что предстало мне только что в моем видении. И с ее сестрой. Наконец, я протянул вперед руку и коснулся ее волос.
— Ты права. Это ведь и называется семьей, неправда ли?
Госпожа потерлась щекою о мою ладонь и тихонько прошептала:
— Не знаю. Никогда раньше у меня ее не было. Как думаешь, вдвоем мы сможем найти ответ на этот вопрос?