Нация дворян?
Наверное, мало кто в нынешней России в состоянии хотя бы даже просто назвать имя своего прапрадеда, не говоря уж о более далеких предках. Сейчас принято рассуждать о том, что причина этого, дескать, в злокозненной политике коммунистов, которые якобы сознательно старались "прервать связь времен". Однако если обратиться к тому, что происходит в других странах Европы, то можно обнаружить, что и там со знанием своей семейной истории дела обстоят не блестяще. У рядовых французов или австрийцев представления о своем фамильном древе едва ли лучше, чем у рядовых россиян. Конечно, есть и исключения, но к ним относятся в основном уцелевшие кое-где потомки дворянских родов, да немногие пенсионеры, которые любят порыться в архивах (благо, к архивам в Западной Европе действительно относились куда лучше, чем среди родных осин).
В этом, впрочем, нет ничего удивительного: увлеченные занятия собственной родословной, её изучение (а заодно – и фальсификация) всегда были привилегией элиты, немногочисленной верхушки общества. Конечно, Пушкин мог знать (и действительно знал) свою родословную вплоть до XIII века, но вот его няня Арина Родионовна едва ли могла бы назвать имя своего прадеда.
Однако Корея в этом отношении является исключением. В большинстве корейских семей вам могут показать солидную книгу в тяжелом переплете. Это "чокпо" (족보 / 族譜
, родословная книга клана, которая начинается от какого-то далёкого предка, жившего в XI, IX, а то и V веке. В ней аккуратно записаны имена его потомков, представителей 20, или 30, или даже 40 поколений рода (разумеется, в родословной упоминаются только мужчины). Любой кореец является членом обширного клана, к которому относятся все люди, имеющие одинаковую фамилию и одинаковый "пон" - географическое название, которое указывает на местность, из которой произошел реальный или мифический предок клана. Таких кланов в Корее сейчас 3349, и численность их может быть очень разной: от нескольких сотен до нескольких миллионов. В наши дни большинство кланов имеет специальные советы, которые, помимо всего прочего, следят за составлением, редактированием и изданием чокпо.
Иногда чокпо могут знать почти наизусть, и в семьях корейского среднего класса с содержанием чокпо знакомят всех. Дети, рассевшись в кружок вокруг бабушки и дедушки, внимательно слушают их объяснению о том, кто из их предков в XV веке был премьер-министром, а кто парой столетий позже занимал пост сеульского градоправителя, кто командовал эскадрами в боях с японскими пиратами, а кто пал жертвой клеветы завистника-вельможи и сложил голову на плахе. Казалось бы, вполне идиллическая картина семейно-патриотического воспитания...
И вот тут-то и возникает первый недоуменный вопрос: а почему, собственно, в родословных книгах всех корейских семей их предками по прямой мужской линии вдруг оказываются исключительно министры, генералы, писатели и прочие знаменитости? Куда подевались правнуки вольных землепашцев, которые в начале XIX века составляли более половины населения страны? Что такое случилось с прямыми потомками еще одной четверти населения – с крепостными? Куда и почему без следа исчезли прямые потомки ремесленников, писцов, рядовых солдат и матросов?+++
Тут надо сделать небольшое отступление и заметить, что в традиционной Корее существовала сословная структура, которая весьма напоминала сословную структуру средневековой Европы. Сословия носили замкнутый характер, переход в более высокое сословие был крайне затруднён. В первом приближении сословная структура Кореи состояла из трёх сословий (на практике существовал ряд других групп, о которых мы здесь говорить особо не будем, так как эти группы были немногочисленны). Высшим сословием были янбаны (양반 / 兩班, букв. "две половины", то есть военное и гражданское чиновничество), которые одни только и имели право на занятие военных и гражданских должностей. Большинство населения составляли янмины (양민 / 良民, букв. "добрый люд"). В основном в эту группу входили лично-свободные крестьяне, но к ней также относились ремесленники и торговцы. Наконец, в самой нижней части иерархии находились чхонмины (천민 / 賤民, букв. "подлый люд"), большинство среди которых составляли крепостные.
Однако при разговорах с корейцами всегда сталкиваешься с тем, что они приписывают себе исконно дворянское присхождение - причём дворянское происхождение по прямой мужской линии! Отчасти этот феномен знаком и россиянам. Сейчас, когда гордиться рабочим происхождением стало странно, а считаться потомком дворянина, наоборот, престижно, россияне вдруг обнаружили вокруг себя фантастическое количество представителей дворянских родов. Их сейчас так много, что, как заметила одна ехидная русская журналистка, "создается впечатление, что после 1917 г. те самые кухарки, что пришли управлять государством, вдруг прекратили размножаться, оставив это занятие исключительно князьям и графьям". Нынешнее изобилие дворян и процветание "дворянских собраний" выглядит особенно забавно, если вспомнить, что в 1870 г. потомственные дворяне составляли 0,8% населения России (сомневающихся отсылаю к словарю Брокгауза и Ефрона).
Однако надо признать: до нынешней Кореи в этом отношении России пока далеко. Хотя на дворянское происхождение сейчас и претендует определенно больше, чем 0,8% россиян, но эти "дворяне" составляют в нашей стране все-таки явное меньшинство. В Корее же буквально каждый кореец уверен в том, что он происходит из того или иного дворянского рода.
Я лично за всю жизнь встретил только двоих корейцев, которые сказали, что их предки были крестьянами, а вот число тех, кто именует себя дворянскими отпрысками, среди моих знакомых измеряется десятками. Один из корейских историков как-то заметил, что, по его наблюдениям, из 10 студентов 9 считают, что являются потомками дворян! Замечание ироничное (историк знает, о чем говорит), но верное: я пару раз поговорил со студентами на эту тему – и столкнулся примерно с такой же пропорцией. Впрочем, есть и кое-какая статистика. Например, в 1993 г. на о.Чечжудо учитель истории в средней школе провел опрос 213 учеников. Из них 198 человек считали себя потомками янбан! Ирония ситуации в том, что в данном районе страны дворянство традиционно было представлено очень слабо.
Все это становится странным, если обратиться к исторической статистике. Хотя особой надежностью она и не отличается, ясно, что корейские дворяне-янбаны составляли в начале XVIII века от 5 до 10% до населения страны. К XIX веку их доля заметно увеличилась и в некоторых местностях достигала 30-35%.
Точных сводных по стране данных не существует, но по регионам данных о сословном составе населения собрано очень много. Вот, например, ситуация в волости Помсо под Ульсаном, на юго-востоке страны. Доля дворян-янбан в населении этого уезда в рассматриваемый период менялась следующим образом: в 1699 г. составляли 6.7% населения уезда, в 1765 г. - 19.8%, а в 1801 г. - 31.7%. Скорее всего, ситуация в уезде Помсо несколько нетипична: доля дворян на юго-востоке всегда была несколько выше, чем в среднем по стране. Тем не менее, общее представление о ситуации в Корее эта статистика даёт.
Приведённые выше цифры очень велики по русским или западноевропейским меркам, ведь там, как я уже говорил, доля дворян в населении стран Западной Европы редко превышала 1-2%, и только в некоторых странах Восточной Европы (Польша, Венгрия) она могла подниматься до 5-10%. Отчасти объясняется это тем, что в Корее для дворянина было допустимо самому заниматься сельским хозяйством, так что фактически большинство корейских дворян было по своему образу жизни просто богатыми крестьянами. От обычных крестьян их отличало лишь образование, престиж, а также то, что только они, по крайней мере теоретически, могли занимать чиновничьи и офицерские посты.
Ещё одной привилегией янбан было наличие родословной книги - той самой чохпо, о которой речь уже шла. До XIX века только дворянские кланы могли иметь свою родословную. Первая известная нам родословная появилась в XV веке, и она была, разумеется, дворянской (родословная клана Квон из Андона, 1476 г., и относящаяся примерно к тому же периоду родословная клана Ю из Мунхва, по поводу точной датировки которой есть разногласия). Что же до крепостных, которые составляли примерно четверть населения страны, то они не имели не только родословных, но даже и просто фамилий. Подобно крепостным российским, они всю жизнь обходились именами, а то и просто прозвищами.
Но вернемся к нашему вопросу: куда же делись потомки 90 (а то и 95) процентов тех, кто населял Корею три века назад? Ответ на него очевиден: никуда они не делись, живут, здравствуют и, более того, скорее всего по-прежнему составляют примерно 90% современного населения государства корейского. Однако эти потомки отреклись от своих предков и приписали себе более престижное, более знатное происхождение. Когда, как и почему это случилось?
Первый прорыв мещан (а, скорее, мужиков) во дворянство начался ещё в XVIII веке. Он отчасти отражён и в приведённой выше статистике по уезду Помсо, в котором за 1699-1801 гг. доля дворян в населении увеличилась в четыре с лишним раза. В это время корейское государство, которое до этого строго следило за тем, чтобы между дворянами и "подлым людом" сохранялась труднопереходимая грань, ослабило свой былой контроль. Богатые крестьяне и купцы стали покупать дворянское звание за деньги. Одним из основных способов стало включение своего отца или деда (на деле обыкновенных мужиков-землепашцев) в очередное издание родословной книги какого-нибудь дворянского рода. Обедневшие дворяне шли на это спокойно, да и деньги брали за услугу не слишком уж большие. Таких "мещан во дворянстве" было так много, что уже около 1850 г. в иных местностях дворяне (в подавляющем большинстве -- свежеиспеченные) составляли без малого треть населения. В некоторых случаях амбициозные крестьяне действовали напрямую, заказывая фальшивую родословную книгу. Двигали ими тогда не только амбиции, но и материальный расчёт: дворяне были освобождены от налогов и повинностей, так что получение дворянского статуса сулило прямую выгоду.
В 1894 г. в Корее произошла окончательная отмена крепостного права (государственные крепостные были освобождены еще в 1801 г.). Тогда же были отменены и официальные дворянские привилегии. Одним из неожиданных результатов освобождения крестьян стало то, что некоторые бывшие крепостные тут же стали брать себе фамилии своих господ и более или менее самовольно включать себя в их кланы. В более спокойные времена государство, которым тогда еще по-прежнему заправляла дворянская верхушка, возможно, и приняло бы меры против этакого самовольства, но в 1890-е гг. у корейского правительства были заботы поважнее: страна стала игрушкой в руках колониальных держав и стремительно шла к потере независимости. Власть предержащим приходилось думать о своей шкуре, а не о защите сословных привилегий (вдобавок, формально отменённых).
Однако окончательное превращение всех или почти всех корейцев в дворянских потомков случилось уже в середине XX столетия, когда составлением родословных всерьез стали заниматься все кланы. К тому времени ни реального, ни формального значения дворянское звание уже не имело, однако престиж, с которым оно было связано на протяжении столетий, сохранялся. Вдобавок, во время Корейской войны и сразу после неё, когда миллионы корейцев покинули родные места, поймать за руку самозванцев стало окончательно невозможно. В деревне в 1955 г. ещё можно было найти старика, который помнил, чей дед чьего деда лет этак 60 назад бил палками за плохо обмолоченный рис, а вот в городе, где все были пришельцами, это стало абсолютно невозможным. Впрочем, ловить фальсификаторов никто и не пытался, наоборот -- составление "отредактированных" родословных стало выгодным делом. Порою предприниматели даже давали немалые взятки, чтобы им присочинили предка познатнее, желательно из числа тех, чьи имена можно найти в учебнике истории.
Мне не раз приходилось слышать о том, как уже в 1970-е гг., когда процесс в целом стал подходить к завершению, за пухлые конвертики с деньгами сочинялись исключительно привлекательные генеалогии. Один из очевидцев описал конечный результат одной такой истории: «Мне кажется, что в конце концов директор Ли (заказавший такую генеалогию - А.Л.), поначалу несколько смущавшийся всей этой затеи, и сам поверил в то, что является потомком знаменитого рода Z.».
Впрочем, не следует думать, что те корейцы, которые говорят вам, уважаемые читатели, о своеём дворянском происхождении, всегда врут сознательно. С тех времён, когда родословные "редактировались" особенно истово, прошло уже три-четыре десятилетия, так что подавляющее большинство корейцев среднего возраста, не говоря уж о молодёжи, искренне верит в своё знатное происхождение. Иногда они даже имеют для этого основания (примерно в одном случае из десяти, как мы помним).
Янбан, неспешно покуривая трубочку и потягивая домашнюю настойку, контролирует работу крестьян. Большинство корейцев сейчас считает себя потомками таких вот вальяжных господ с циновок. Но куда делись потомки мужиков? Их на рисунке в шесть раз больше - что, кстати сказать, в целом отражает реальное соотношение.
Когда в Корее в старину хотели сказать, что в каком-то селе люди отличаются хорошими манерами и культурой, о нем говорили "селение дворян". В последние десятилетия вся Корея стала "нацией дворян". Хорошо это или плохо? Не знаю. Отчасти, наверное, хорошо, ведь это повышает самооценку, воспитывает гордость за свою семью, чувство ответственности перед "своими" (в реальности -- вполне чужими) предками. А с другой стороны -- грустно, когда подумаешь о тех миллионах корейцев, которые работали, жили, страдали, радовались, и которые в конце концов оказались в каком-то смысле преданными их же собственными потомками. Потомки предпочли отречься от своих реальных корней и выбрать себе в предки тех, для кого их прапрадеды и прапрабабки были всего лишь бессловесным "быдлом", тех самых дворян, что когда-то лупили тех, настоящих, предков палками за непочтительный вид и плохо выстиранные рубашки...Отсюда.
@темы:
их нравы,
интересное
-
-
15.08.2012 в 23:21-
-
16.08.2012 в 17:36Своевременный?
-
-
16.08.2012 в 22:16-
-
16.08.2012 в 22:17Вот теперь сижу и думаю: что мне с этим делать? и не сходить ли в архивы. чтобы поискать своих пра-пра-родителей?
Почему бы и нет?)