House Katsap - We do not jump
Изначально, в общем-то, задумывался миди о гибели Святослава на порогах в поединке с Курей. И с кучей флэшбеков по различным эпизодам из жизни князя, раскрывающих историю его дружбы с печенежским ханом и постепенным превращением их из побратимов во врагов. Но, увы... времени не хватило) И лишь из пары набросков удалось успеть сваять два драббла. Ворнинг! Один из них - слэшный)))
Название: Цена головы
Автор: Даумантас
Бета: WTF Povest Vremennyh Let 2015
Размер: драббл, 787 слов
Персонажи: Святослав, Куря
Категория: джен
Жанр: история
Рейтинг: R
Краткое содержание: Спойлер.В лето 6473. Пошел Святослав на хазар. Услышав же, хазары вышли навстречу во главе со своим князем Каганом и сошлись биться, и в войне с ними одолел Святослав хазар и город их Белую Вежу взял.
— Ха-ха! Ползи, червяк, ползи! — смеялся бек-хан Товлыз, указывая плеткой на только что свалившегося с седла и теперь беспомощно барахтающегося на земле человека в тяжелой синей мантии и сбившемся набок шлеме с высоким плюмажем из диковинных перьев. — Посмотри, брат, — печенег повернулся к следовавшему рядом с ним, стремя к стремени, князю Святославу, — и это ничтожество сегодня утром грозилось обратить нас в прах?
— Жалкое подобие мужчины, — скривил тонкие губы рус, провел ладонью по усам и бросил на побратима быстрый взгляд голубых глаз: — Что будем с ним делать?
— Мне, оставь его мне, брат! — горячо вскинулся бек-хан. — Недостойного сына Тенгри[5] должна покарать рука степного батыра! Не сабанчи[6]!
— Добро, — кивнул князь. — Только смотри, — усмехнулся вдруг, — как бы червяк наш не уполз по шумок в норку.
— Ай-йя! — вскрикнул Товлыз, пришпоривая коня и бросаясь вдогонку за на четвереньках торопливо уползающим куда-то в кусты хазарином. — Стой, отрыжка шакала! — Выхватил из саадака лук и, приподнявшись в стременах, пустил стрелу, пробившую волочившуюся за беглецом мантию, пришпилив ее к земле. Расхохотался, глядя, как тот безуспешно рвется вперед, пытаясь сорваться со своей привязи. — Трус! Встань с колен! Прими смерть, как мужчина!
Бек-хан соскочил с седла подле хазарина, наконец-то сумевшего избавиться от мантии и нелепо болтавшегося на полуразорванном ремешке шлема. Ударил его ногой по почкам, привлекая внимание к своим словам. Но извернувшийся на земле юлою поверженный каган лишь поспешно обвил руками колени печенежского хана, что-то жалобно лепеча и покрывая поцелуями пыльные сапоги врага. Товлыз яростно взревел и со всей силы пнул того в лицо. Подскочил и еще несколько раз ударил по ребрам. После чего сноровисто оседлал жертву сверху и, потянув из-за голенища запасную тетиву для лука, захлестнул ее вокруг шеи хазарина. С силой затянул удавку, по-звериному оскалив зубы.
Медленно подъехавший сзади к сцепившимся на земле степнякам Святослав скользнул насмешливым взглядом по темному пятну, расползающемуся на дорогих, хорасанского шелка, штанах того, кто еще совсем недавно звался Великим Каганом Великой Хазарии, Солнцем Хазар. Обогнул сбоку и, наклонившись в седле, заглянул в посиневшее лицо жертвы. Улыбнулся.
— Напрасно, — проронил он, глядя в выпученные глаза с безумно расширившимися зрачками, — ты смеялся над моим «иду на вы», о, великий. Ой, напрасно!
Но кагану было сейчас не до насмешек. Его скрюченные пальцы бессильно скользили по глубоко впившейся в кожу тетиве, раздирая в кровь собственную шею. Рот был раззявлен в бессильной попытке втянуть в себя воздух. Черный, раздувшийся язык вывалился на бок. Глаза подернулись мутной пеленой. Сопротивление жертвы становилось все более вялым, ноги уже не отчаянно взрывали землю, а беспомощно елозили по траве, протяжный хрип, доносящийся из перехваченной удавкой глотки, становился все тише и тише. Наконец, он в последний раз дернулся, вытянувшись всем телом, словно стрела, и обмяк в руках убийцы, потек, будто желе.
— Все! — Товлыз отпустил тетиву и встал, брезгливо обтирая руки. — Готов, падаль.
Бек-хан коротко глянул в небо и что-то прошептал про себя, обращаясь к неведомым силам. Вновь опустил взгляд на тело у своих ног и потянул с пояса боевой топорик. Наклонился, подцепив мертвеца за длинные волосы, и дважды коротко ударил. Святослав с высоты своего коня с улыбкою наблюдал за тем, как его побратим утирает одной рукой обильно забрызганное кровью лицо, а другой демонстрирует ему отрубленную голову хазарина, держа ее за волосы.
— Брат, — осклабился печенег, — уступи мне этот трофей! Я сниму с него кожу и натяну ее на барабан, которым играется мой младший сын. Язык и глаза скормлю своим псам. А из черепа, — он сноровисто перехватил голову так, что она легла ему в ладонь обрубком шеи кверху, — я сделаю чашу! Окую ее золотом и буду поднимать на пиру во здравие моего брата, великого кагана Урусии Святосляба!
Святослав задумчиво прищурился, потянул себя за ус.
— Голова великого кагана дорого стоит, — заметил он. — А каков будет мой трофей в этой битве? Чем я смогу похвастать дома? Если только... — его взгляд скользнул поверх печенега, туда, где грозно вздымались над степными травами белоснежные стены Саркела. — Отдай мне взамен Белую Вежу[7], брат.
Товлыз обернулся на видневшуюся вдали хазарскую крепость.
— Э-э-э, бери, брат! Все бери! — С довольной ухмылкой посмотрел на страшный трофей у себя в руке, заляпанными в крови пальцами повернул его так, чтобы заглянуть в мертвые глаза последнего кагана Великой Хазарии. — Тебе город, мне — чашу. Хороший обмен! — Улыбка бек-хана Товлыз Куарчи-Цур, хана племени Цур, бека рода Куарчи или просто — Кури, как называли его на Руси, стала шире. — Я чашу хочу!
Название: Язык дипломатии
Автор: Даумантас
Бета: WTF Povest Vremennyh Let 2015
Размер: драббл, 770 слов
Пейринг: Куря/Калокир
Категория: слэш
Жанр: история
Рейтинг: R
Примечание: Спойлер.В 969 году, когда Святослав был в Болгарии, печенеги впервые осадили Киев. Считается, что за этим набегом стояла Византия, недовольная действиями русского князя, годом ранее натравленного греками на болгар, но вышедшего из-под их контроля.
Бек-хан Товлыз Куарчи-Цур наблюдает за сладкоречивым ромеем молча, полуприкрыв глаза, почти не слушая. Да и что ему в тех словах? Разве не знал он заранее, с какими речами переступит порог его юрты василик[2] владыки Кустадинии[3]? Еще до того, как тот соскочил с примчавшего его коня, и ноги его коснулись земли.
Бек-хан коротким взмахом руки останавливает бесконечный поток слов ромея. Посол умолкает, склоняясь в почтительном полупоклоне.
— Калкир-эльтебер[4], — роняет наконец Товлыз, медленно поднимаясь с подушек, — не ты ли был тем послом кагана ромеев, сыном тудуна[5] Корсуни, что в прошлом году приезжал к брату моему, кагану Святослябу?
— Да, о, могучий, — пряча улыбку в уголках губ, еще ниже склоняется патрикий[6] Калокир. — То был я, твой недостойный слуга. Я действительно сын стратига[7] Херсона Таврического.
— Именно тогда, — Товлыз останавливается в шаге от внимательно изучающего мыски его сапог ромея, — мой брат отошел от меня. Повернул бег своих коней на запад, к Болгарии. Преступил через нашу общую клятву на крови.
— Я исполнял волю базилевса[8] Никифора Фоки, о, бесстрашный, — не поднимая глаз отвечает патрикий. — Навлек беду в лице архонта[9] Росии Сфендослава на презренных мисян[10], о, непобедимый.
— А теперь, когда эта беда обрушилась на вас самих же, ромеи, — усмехнается бек-хан, опускаясь на пол перед послом и за подбородок поднимая его лицо к себе, — вы хотите купить уже сабли кангаров[11], чтобы обрушить их на головы урусов, не так ли?
— Сфендослав слишком дерзок, — вызывающе улыбается ромей, глядя прямо в глаза бек-хану. — Он не пожелал удовлетвориться уже полученным от императора золотом и военной добычей, и удалиться прочь из Мисии[12]. — Василик сокрушенно качает головой, и ноздри степняка широко раздуваются от тонкого терпкого аромата, распространяемого его черными, мягко ниспадающими на плечи кудрями. — Базилевс искренне сожалеет, о, доблестный хан, что, выбирая из вас двоих со Сфендославом, выбрал наименее достойного. То золото, что год назад твой презренный слуга привез архонту росов, должно было стать твоим. И...
— А в после каган Инкфор не ошибся? — внезапно усмехается бек-хан, накрывая большим пальцем руки губы ромея, сминая их, скользя по ровным гладким зубам, будто нового жеребца, для личного табуна приобретаемого, проверяет.
— О, могу... — начинает уже было посол, но толчок ладони в грудь опрокидывает его на спину, и кряжистая фигура кочевника угрожающе вырастает над ромеем.
Посол кагана ромеев и в самом деле похож на женщину. И отдается он как женщина, как опытная наложница из гарема хазарского эльтебера. Горячо, страстно и громко. Обхватив крепкими ногами мерно поднимающегося и опускающегося на него мужчину. Хриплым стоном, восторженным возгласом или же сдавленным девичьим всхлипом приветствуя каждый новый толчок сильного тела. Комкая в пальцах разбросанные вокруг подушки, запрокидывая голову и подставляя губам хана длинную белую шею с часто-часто бегающим вверх-вниз острым кадыком. А затем, закусив губу, ловит взгляд начинающего уставать любовника и молча, одними глазами да плавными движениями соблазнительного тела, распростертого на взбитой кошме, просит, молит о продолжении, о новом приступе. И весь распахивается навстречу мужчине, когда тот, взрычав, вновь обрушивается на него.
Чтобы встретить развязку пронзительным тягучим криком сквозь зажавшие его рот пальцы хана. Застывшего над ним, выгнувшегося назад, словно кибить лука, и долго спускавшего в распростертого под ним юношу.
Свежий утренний ветерок из-за приоткрытого полога юрты приятно холодит разгоряченное тело. Бек-хан обнаженным замер на самом пороге, устремив взгляд прищуренных черных глаз к далекому, теряющемуся в опустившемся на степь тумане, горизонту. Его терзают сомнения.
— О-о-о... — доносится откуда-то сзади охрипший за эту долгую ночь голос сладкоречивого посла кагана ромеев.
Товлыз поворачивается на звук, и первые лучи солнца, ворвавшиеся в юрту, отчетливо вырисовывают на фоне подернутого зарницей неба низкий широкоплечий силуэт хана.
— Следующей луной кангары будут поить своих коней под стенами Куявы[13], города брата моего Святосляба, — бросает он взлохмаченному заспанному ромею, выползающему из вороха одеял и шкур, что служили им этой ночью ристалищем для любовных поединков. — Можешь передать это своему кагану, Калкир-эльтебер.
Улыбка скользит по тонким губам патрикия.
— Но не потому, — качает головою хан, приближаясь к послу, — что кангаров можно купить. — Его губы презрительно кривятся. — И не потому, что так пожелал сидящий в большом каменном городе трусливый паук Инкфор Фока.
Взгляд ромея опускается от лица бек-хана вниз и останавливается на чем-то, расположенном на одном уровне с ними. Губы посла медленно складываются буквой «о», тонкие, липкие от чужого семени пальцы протестующе упираются в бедро надвигающегося мужчины. Тщетно.
— Но потому, что моему брату нужно напомнить о том, что ждет отворачивающихся от своих друзей и соратников. — Ладони печенежского владыки легли на голову патрикия. — А своему кагану, из уст в уста, передай от меня вот что...
И с этими словами Товлыз яростно нанизал рот лишь беспомощно булькнувшего патрикия Калокира Дельфина, василика императора Фоки, на свой член.
И адвайсы:
Название: Цена головы
Автор: Даумантас
Бета: WTF Povest Vremennyh Let 2015
Размер: драббл, 787 слов
Персонажи: Святослав, Куря
Категория: джен
Жанр: история
Рейтинг: R
Краткое содержание: Спойлер.В лето 6473. Пошел Святослав на хазар. Услышав же, хазары вышли навстречу во главе со своим князем Каганом и сошлись биться, и в войне с ними одолел Святослав хазар и город их Белую Вежу взял.
+++
Под стенами Саркела умирала Хазария. Рухнула и была втоптана в пыль сверкавшая на солнце, будто россыпь дирхемов[1], стена щитов ал-арсиев[2]. Рассеяна по выжженой летним зноем степи конница кара-хазар[3]. Трусливо бежали, нахлестывая аргамаков, предавшие в отчаянный час гузы[4]. Пошатнулся, накренился и медленно пошел вниз, опрокидываясь под копыта испуганно мечущихся коней, штандарт великого кагана — высокий, увенчанный золотым диском с изображением солнца, девятихвостый бунчук. И последний удар закованного в сталь кулака гридей великого князя киевского оставил от отряда телохранителей степного владыки лишь жалкие брызги, веером разлетевшиеся во все стороны. Спасающие уже только свои собственные жалкие жизни.— Ха-ха! Ползи, червяк, ползи! — смеялся бек-хан Товлыз, указывая плеткой на только что свалившегося с седла и теперь беспомощно барахтающегося на земле человека в тяжелой синей мантии и сбившемся набок шлеме с высоким плюмажем из диковинных перьев. — Посмотри, брат, — печенег повернулся к следовавшему рядом с ним, стремя к стремени, князю Святославу, — и это ничтожество сегодня утром грозилось обратить нас в прах?
— Жалкое подобие мужчины, — скривил тонкие губы рус, провел ладонью по усам и бросил на побратима быстрый взгляд голубых глаз: — Что будем с ним делать?
— Мне, оставь его мне, брат! — горячо вскинулся бек-хан. — Недостойного сына Тенгри[5] должна покарать рука степного батыра! Не сабанчи[6]!
— Добро, — кивнул князь. — Только смотри, — усмехнулся вдруг, — как бы червяк наш не уполз по шумок в норку.
— Ай-йя! — вскрикнул Товлыз, пришпоривая коня и бросаясь вдогонку за на четвереньках торопливо уползающим куда-то в кусты хазарином. — Стой, отрыжка шакала! — Выхватил из саадака лук и, приподнявшись в стременах, пустил стрелу, пробившую волочившуюся за беглецом мантию, пришпилив ее к земле. Расхохотался, глядя, как тот безуспешно рвется вперед, пытаясь сорваться со своей привязи. — Трус! Встань с колен! Прими смерть, как мужчина!
Бек-хан соскочил с седла подле хазарина, наконец-то сумевшего избавиться от мантии и нелепо болтавшегося на полуразорванном ремешке шлема. Ударил его ногой по почкам, привлекая внимание к своим словам. Но извернувшийся на земле юлою поверженный каган лишь поспешно обвил руками колени печенежского хана, что-то жалобно лепеча и покрывая поцелуями пыльные сапоги врага. Товлыз яростно взревел и со всей силы пнул того в лицо. Подскочил и еще несколько раз ударил по ребрам. После чего сноровисто оседлал жертву сверху и, потянув из-за голенища запасную тетиву для лука, захлестнул ее вокруг шеи хазарина. С силой затянул удавку, по-звериному оскалив зубы.
Медленно подъехавший сзади к сцепившимся на земле степнякам Святослав скользнул насмешливым взглядом по темному пятну, расползающемуся на дорогих, хорасанского шелка, штанах того, кто еще совсем недавно звался Великим Каганом Великой Хазарии, Солнцем Хазар. Обогнул сбоку и, наклонившись в седле, заглянул в посиневшее лицо жертвы. Улыбнулся.
— Напрасно, — проронил он, глядя в выпученные глаза с безумно расширившимися зрачками, — ты смеялся над моим «иду на вы», о, великий. Ой, напрасно!
Но кагану было сейчас не до насмешек. Его скрюченные пальцы бессильно скользили по глубоко впившейся в кожу тетиве, раздирая в кровь собственную шею. Рот был раззявлен в бессильной попытке втянуть в себя воздух. Черный, раздувшийся язык вывалился на бок. Глаза подернулись мутной пеленой. Сопротивление жертвы становилось все более вялым, ноги уже не отчаянно взрывали землю, а беспомощно елозили по траве, протяжный хрип, доносящийся из перехваченной удавкой глотки, становился все тише и тише. Наконец, он в последний раз дернулся, вытянувшись всем телом, словно стрела, и обмяк в руках убийцы, потек, будто желе.
— Все! — Товлыз отпустил тетиву и встал, брезгливо обтирая руки. — Готов, падаль.
Бек-хан коротко глянул в небо и что-то прошептал про себя, обращаясь к неведомым силам. Вновь опустил взгляд на тело у своих ног и потянул с пояса боевой топорик. Наклонился, подцепив мертвеца за длинные волосы, и дважды коротко ударил. Святослав с высоты своего коня с улыбкою наблюдал за тем, как его побратим утирает одной рукой обильно забрызганное кровью лицо, а другой демонстрирует ему отрубленную голову хазарина, держа ее за волосы.
— Брат, — осклабился печенег, — уступи мне этот трофей! Я сниму с него кожу и натяну ее на барабан, которым играется мой младший сын. Язык и глаза скормлю своим псам. А из черепа, — он сноровисто перехватил голову так, что она легла ему в ладонь обрубком шеи кверху, — я сделаю чашу! Окую ее золотом и буду поднимать на пиру во здравие моего брата, великого кагана Урусии Святосляба!
Святослав задумчиво прищурился, потянул себя за ус.
— Голова великого кагана дорого стоит, — заметил он. — А каков будет мой трофей в этой битве? Чем я смогу похвастать дома? Если только... — его взгляд скользнул поверх печенега, туда, где грозно вздымались над степными травами белоснежные стены Саркела. — Отдай мне взамен Белую Вежу[7], брат.
Товлыз обернулся на видневшуюся вдали хазарскую крепость.
— Э-э-э, бери, брат! Все бери! — С довольной ухмылкой посмотрел на страшный трофей у себя в руке, заляпанными в крови пальцами повернул его так, чтобы заглянуть в мертвые глаза последнего кагана Великой Хазарии. — Тебе город, мне — чашу. Хороший обмен! — Улыбка бек-хана Товлыз Куарчи-Цур, хана племени Цур, бека рода Куарчи или просто — Кури, как называли его на Руси, стала шире. — Я чашу хочу!
Название: Язык дипломатии
Автор: Даумантас
Бета: WTF Povest Vremennyh Let 2015
Размер: драббл, 770 слов
Пейринг: Куря/Калокир
Категория: слэш
Жанр: история
Рейтинг: R
Примечание: Спойлер.В 969 году, когда Святослав был в Болгарии, печенеги впервые осадили Киев. Считается, что за этим набегом стояла Византия, недовольная действиями русского князя, годом ранее натравленного греками на болгар, но вышедшего из-под их контроля.
+++
Посол кагана ромеев[1] молод и смазлив. Как женщина, что нарядилась в мужскую одежду и изменила голос. И от него пахнет пряными, дурманящими разум мазями, что бек-хану встречать доводилось лишь в хазарских гаремах, в разоренных его ордою городах.Бек-хан Товлыз Куарчи-Цур наблюдает за сладкоречивым ромеем молча, полуприкрыв глаза, почти не слушая. Да и что ему в тех словах? Разве не знал он заранее, с какими речами переступит порог его юрты василик[2] владыки Кустадинии[3]? Еще до того, как тот соскочил с примчавшего его коня, и ноги его коснулись земли.
Бек-хан коротким взмахом руки останавливает бесконечный поток слов ромея. Посол умолкает, склоняясь в почтительном полупоклоне.
— Калкир-эльтебер[4], — роняет наконец Товлыз, медленно поднимаясь с подушек, — не ты ли был тем послом кагана ромеев, сыном тудуна[5] Корсуни, что в прошлом году приезжал к брату моему, кагану Святослябу?
— Да, о, могучий, — пряча улыбку в уголках губ, еще ниже склоняется патрикий[6] Калокир. — То был я, твой недостойный слуга. Я действительно сын стратига[7] Херсона Таврического.
— Именно тогда, — Товлыз останавливается в шаге от внимательно изучающего мыски его сапог ромея, — мой брат отошел от меня. Повернул бег своих коней на запад, к Болгарии. Преступил через нашу общую клятву на крови.
— Я исполнял волю базилевса[8] Никифора Фоки, о, бесстрашный, — не поднимая глаз отвечает патрикий. — Навлек беду в лице архонта[9] Росии Сфендослава на презренных мисян[10], о, непобедимый.
— А теперь, когда эта беда обрушилась на вас самих же, ромеи, — усмехнается бек-хан, опускаясь на пол перед послом и за подбородок поднимая его лицо к себе, — вы хотите купить уже сабли кангаров[11], чтобы обрушить их на головы урусов, не так ли?
— Сфендослав слишком дерзок, — вызывающе улыбается ромей, глядя прямо в глаза бек-хану. — Он не пожелал удовлетвориться уже полученным от императора золотом и военной добычей, и удалиться прочь из Мисии[12]. — Василик сокрушенно качает головой, и ноздри степняка широко раздуваются от тонкого терпкого аромата, распространяемого его черными, мягко ниспадающими на плечи кудрями. — Базилевс искренне сожалеет, о, доблестный хан, что, выбирая из вас двоих со Сфендославом, выбрал наименее достойного. То золото, что год назад твой презренный слуга привез архонту росов, должно было стать твоим. И...
— А в после каган Инкфор не ошибся? — внезапно усмехается бек-хан, накрывая большим пальцем руки губы ромея, сминая их, скользя по ровным гладким зубам, будто нового жеребца, для личного табуна приобретаемого, проверяет.
— О, могу... — начинает уже было посол, но толчок ладони в грудь опрокидывает его на спину, и кряжистая фигура кочевника угрожающе вырастает над ромеем.
Посол кагана ромеев и в самом деле похож на женщину. И отдается он как женщина, как опытная наложница из гарема хазарского эльтебера. Горячо, страстно и громко. Обхватив крепкими ногами мерно поднимающегося и опускающегося на него мужчину. Хриплым стоном, восторженным возгласом или же сдавленным девичьим всхлипом приветствуя каждый новый толчок сильного тела. Комкая в пальцах разбросанные вокруг подушки, запрокидывая голову и подставляя губам хана длинную белую шею с часто-часто бегающим вверх-вниз острым кадыком. А затем, закусив губу, ловит взгляд начинающего уставать любовника и молча, одними глазами да плавными движениями соблазнительного тела, распростертого на взбитой кошме, просит, молит о продолжении, о новом приступе. И весь распахивается навстречу мужчине, когда тот, взрычав, вновь обрушивается на него.
Чтобы встретить развязку пронзительным тягучим криком сквозь зажавшие его рот пальцы хана. Застывшего над ним, выгнувшегося назад, словно кибить лука, и долго спускавшего в распростертого под ним юношу.
Свежий утренний ветерок из-за приоткрытого полога юрты приятно холодит разгоряченное тело. Бек-хан обнаженным замер на самом пороге, устремив взгляд прищуренных черных глаз к далекому, теряющемуся в опустившемся на степь тумане, горизонту. Его терзают сомнения.
— О-о-о... — доносится откуда-то сзади охрипший за эту долгую ночь голос сладкоречивого посла кагана ромеев.
Товлыз поворачивается на звук, и первые лучи солнца, ворвавшиеся в юрту, отчетливо вырисовывают на фоне подернутого зарницей неба низкий широкоплечий силуэт хана.
— Следующей луной кангары будут поить своих коней под стенами Куявы[13], города брата моего Святосляба, — бросает он взлохмаченному заспанному ромею, выползающему из вороха одеял и шкур, что служили им этой ночью ристалищем для любовных поединков. — Можешь передать это своему кагану, Калкир-эльтебер.
Улыбка скользит по тонким губам патрикия.
— Но не потому, — качает головою хан, приближаясь к послу, — что кангаров можно купить. — Его губы презрительно кривятся. — И не потому, что так пожелал сидящий в большом каменном городе трусливый паук Инкфор Фока.
Взгляд ромея опускается от лица бек-хана вниз и останавливается на чем-то, расположенном на одном уровне с ними. Губы посла медленно складываются буквой «о», тонкие, липкие от чужого семени пальцы протестующе упираются в бедро надвигающегося мужчины. Тщетно.
— Но потому, что моему брату нужно напомнить о том, что ждет отворачивающихся от своих друзей и соратников. — Ладони печенежского владыки легли на голову патрикия. — А своему кагану, из уст в уста, передай от меня вот что...
И с этими словами Товлыз яростно нанизал рот лишь беспомощно булькнувшего патрикия Калокира Дельфина, василика императора Фоки, на свой член.
И адвайсы:
+2
@темы: ФБ, графомания
-
-
13.05.2015 в 22:37-
-
13.05.2015 в 22:45Да где тут разврат)
-
-
13.05.2015 в 22:49непотребства..
-
-
13.05.2015 в 22:51Совсем чуть-чуть!))
-
-
13.05.2015 в 23:22